quokka_happy (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
quokka_happy) wrote2016-03-10 06:57 pm
quokka_happy) wrote2016-03-10 06:57 pm
Entry tags:
Молчание Абсолюта или "Кажинный раз на эфтом самом месте!"
Абсолют - вечная неизменная первооснова мира, первоначало всего Сущего,
которое мыслится единым, всеобщим, безначальным, бесконечным
и противостоит всякому относительному и обусловленному Бытию.
Википедия: Абсолют (философия)
_____________________________
Жизнь наша идет своим чередом.
Пролетел февраль, с зимними праздничными днями: потерявшим свою новизну, но пока еще не надоевшим Днем Св. Валентина, и - дежурно-обязательным праздником армейским, 23 февраля, а попросту – «Мужским днем».
Отпразднован и очередной «Женский день» 8-го марта – как всегда, весь в мимолетных разноцветных тюльпанах и в замерзшей мимозе, осыпающей желтые шарики на снег...
А вчера, 9 марта – была годовщина похорон Сталина.
И – вот оно, привычное действо, повторяющееся уже двенадцатый раз: акция «Две гвоздики для товарища Сталина».
Акция эта широко обсуждалась и в прессе, и в ЖЖ.
Вот пост Алексея Наседкина, с фоторепортажем с места действия: http://nasedkin.livejournal.com/688559.html
Наседкин пишет, в частности: «За последние годы акценты сильно сместились. Если раньше поклоняться Сталину шли ортодоксальные коммунисты и прочие радикалы, то сегодня большую часть пришедших составляет чуть ли не мейнстрим - люди, называющие себя патриотами и государственниками.»
На фото в посте видно, что к могиле Сталина пришло много молодежи, были и дети, приведенные родителями.
И – примечателен общественный фон сегодняшней России, на котором эта акция выделяется, как красная гвоздика – на фоне серого гранита сталинского бюста.
Этот фон – какая-то инстинктивная, не обсуждаемая и безусловная ностальгия по временам Советского Союза.
А Сталин, точнее – его образ, существующий в сознании россиян: непроницаемый, завораживающий, цельный и – да, именно так! – абсолютно всемогущий и абсолютно справедливый – является, увы, феноменом религиозным.
Как сказал М.Я. Вайскопф (доктор философии Иерусалимского университета) в замечательной научно-популярной передаче Александра Гордона «Диалоги», шедшей в 2001 - 2003 годах, на НТВ, в выпуске под названием «Писатель Сталин»:
«… И я полагаю, что в феномене Сталина мы ощутили смрадное и страшное дуновение абсолюта, ибо Сталин есть феномен религиозный. И именно сейчас мы к нему и возвращаемся, … когда мы очутились на континенте, новом для нас, на кромке нового континента, мы называем его третьим тысячелетием…
Я уже упомянул фразу Розанова о том, что смех только пригибает, но не уничтожает. Вот сейчас мы сталкиваемся с этим противодействием. И в поисках религиозной альтернативы, разумеется, многие из нас как-то поневоле интересуются Сталиным.
Ведь он создал потрясающий, уникальный тип религиозного сознания. Это была религия, пронизывающая все поры гигантской страны. Человек жил не просто так, он подчинялся дуновению высших стихий, единой власти, которая казалась ему не от мира сего.
Сталин уникальным образом реализовал в себе идею абсолютного. …
Вот именно это ощущение потрясающей неисчерпанности, непредсказуемости Сталина и в тоже время как бы его укорененность среди нас, оно и вызывает гипноз его личности.
Сталин был сер, сер как мышь, сер как бетон, но эта серость аккумулировалась и в гигантский заряд контрастов, гигантский заряд разнородных потенциалов, той динамики, которая могла обернуться смертью, уничтожением и спасением для страны.
…Он был одновременно и имманентен и трансцендентен нашему миру, он был частью каждого из нас, он был товарищ Сталин, один из членов ЦК, один из членов ВКП (б), и в то же время он был великим кормчим, кем угодно.
То есть в этом смысле он явил собой самую убедительную и в то же время самую отвратительную пародию на абсолют.
Вот благодаря этим своим свойствам он, вероятно, и потряс религиозное сознание».
Я хорошо помню, как мой отец рассказывал о благоговейных причитаниях старух – тогда, в те мартовские дни 1953 года: «Царь, царь умер!»
Да, все повторяется – и по прошествии стольких десятилетий эта дурная российская бесконечность слепой веры, восхвалений, благоговений, беспочвенных иллюзий, надежд, заранее обреченных на полный провал – остается неизменно с нами, единственным нашим Абсолютом, который молчит…
Но – в его молчании мы, очень многие из нас – видим только то, что хотим увидеть…
И - да, да – признайтесь же, наконец, наши «патриоты-государственники», что именно его «пришествия» вы жаждете, его «святой» санкции на сотворение любой мерзости, которая придет вам в голову…
Две гвоздики на его могилу…
Если бы на его могилу упали бы хотя бы по две капли крови его жертв, и жертв его подручных – и лицемеров-приспособленцев, и фанатиков, готовых на любое преступление ради живого бога – тогда вся кремлевская стена, вся Красная площадь оказалась бы залита кровью.
Вот текст, написанный мною еще в августе 2012 года, как «ответ» на нашумевшую тогда статейку Захара Прилепина о Сталине и о «либеральной общественности».
Что же, надо отдать должное Захару: уж что-что, а эти так называемые общественные «современные политические тренды» – он улавливает идеально, да.
Увы, но за прошедшие годы в российских трендах ничего не изменилось.
Историко-политический сон Захара Прилепина или "Кажинный раз на эфтом самом месте!"
Написав письмо товарищу Сталину http://svpressa.ru/society/article/57411/ и помолившись перед счетверённой иконкой Маркса_Энгельса_Ленина_Сталина.jpg, Захар лёг спать. И вот снится ему очень странный сон:
Сцена 1
Кабинет Карла Маркса. Сам Маркс стоит перед окном в думах о крахе капитализма. Входит Фридрих Энгельс.
Энгельс (нерешительно): Вот твоё... пособие, друг мой.
Маркс: Что ж, это кстати. (Небрежно) Благодарю тебя, a friend of mine (Бросает конверт с деньгами на секретер).
Энгельс: Ты знаешь, я вспоминал сегодня... тогда, в Манчестере, мы с Мэри были у рабочих. Ужасные условья жизни! Какие муки, бедный пролетарий!
Маркс (хмуро): Что, совесть мучит?
Энгельс: Но мой друг, если б не я... мой бизнес... ведь тогда твоё творенье - "Капитал", твои идеи... вспомни "Манифест"! Могли б они явиться миру? Нет, пойми, я не в упрёк, но только... у меня сомненья!
Маркс (иронически): Сомненья? У тебя? А как же "Антидюринг"? (С улыбкой хлопает Энгельса по плечу) Нет, дружище! Пора! Шаги истории неумолимы! Недолго живоглотам губить детишек, их матерей! Сыграл свою ты роль и вот - сходи со сцены, буржуа!... (Мечтательно) Да, любезный Фридрих! Я прозреваю битву классов!
Энгельс (с надеждой): Где? Надеюсь не у нас, в Европе? Быть может, где-нибудь... э... восточнее? В России, например?
Маркс (пожав плечами): Россия? Славяне? Нет, дружище, их общество весьма отстало от уровня Европы. Какой там пролетариат - одни крестьяне. Чрез двести лет, быть может. Нет, нет, уверен я - сперва Германия иль Англия, а уж потом... пойдёт всё шире, шире... и вот весь мир очищен пламенем святым и кровью гнусных буржуа. (Поколебавшись) Хотя... нет, нет, уж лучше не в Германии, всё ж родина моя... Пусть лучше Англия...
Маркс подхватывает конверт с деньгами с секретера и выходит в другую комнату. Слышен его весёлый голос: "Женни, детка, по магазинам!".
Энгельс: Наверное, он прав. Но как же странно... сердце рвётся пополам... мой бизнес, бизнес!
Энгельс падает, его выносят.
Сцена 2
Кабинет Горького. Плеханов стоит у окна. Он взволнован и нахмурен. Горький сидит в кресле, задумчиво курит и время от времени выжидательно смотрит на Плеханова.
Горький: Георгий Валентинович, что так сердит Ильич? Что произошло?
Плеханов (со вздохом): Я не знаю... но недавно у нас с ним снова вышел спор. О будущем России. Ильич уверен - революция близка. Моё же мненье... я думаю, что это будет катастрофа для нашей родины.
Горький: Но, быть может, её удастся избежать? Согласитесь, теперешнее положение народа нестерпимо...
Плеханов (с горячностью): Разрушенье общества - а что взамен? Нет, это авантюра!
Слышны шаги. В кабинет быстро входит Ленин.
Ленин (весело, потирая руки): Здравствуйте, товарищи!
Горький: Вы веселы? Я рад. Какие новости?
Ленин: Прекрасные! Да, да! Сейчас мне сообщили. Наш товарищ Красин просто чудо! Смел и умён! Он вновь добыл нам средства на революцию.
Плеханов (иронически): Что, очередная, как говорится, "экса"? И что же он экспроприировал на этот раз? И у кого?
Ленин (с не меньшей иронией): Георгий Валентинович, вы должны, в конце концов, понять, что ограбление буржуя иль помещика - святое наше право! Не говоря уж о проклятом государстве! Все наши действия - на благо пролетарьев. Революция близка, а наша партия...
Плеханов (в сердцах, перебивает): Да, ваша партия! И только ваша! Со всеми вы размежевались! Меньшевики, Бунд, все ваши лучшие друзья, соратники - вы всех прокляли! Где же разнообразье мнений, где демократия? Предвижу я тиранство вашей клики, соединённое с жестокой традицией российской власти, а уж непросвещённый наш народ...
Ленин (не теряя хорошего настроения): Де-ма-го-гия! Трусость, паникерство! Мы ввязались в драку, и отлично! Будем продолжать! А там посмотрим. (С улыбкой) А уж Алексей Максимович нам поможет. Не так ли?
Горький (кашляет и отводит глаза): Кгхм, да...
Ленин идёт к двери, берётся за ручку - и, как будто только сейчас вспомнив что-то, поворачивается к собеседникам.
Ленин: Да, сейчас узнал я: застрелился Савва Тимофеевич Морозов.
Горький: Застрелился! Как! Не может быть! Ужасно... Бедный друг мой...
Ленин открывает дверь и собирается выйти.
Плеханов: Подождите, Владимир Ильич. Как же так? Вы ничего не скажите нам более о Савве Тимофеевиче? Ведь он был благодетель ваш, вся пресса большевистская, "Искра", и другие газеты... Без его поддержки - где б вы были? А та записка для Витте о политических правах народа! А вспомни Баумана!...
Ленин (спокойно, перебивает): Ну, что было, то прошло. Был Савва - будут и другие (иронически) благодетели.
Ленин уходит.
Плеханов: Бог ты мой! (Хватается за голову).
Горький: Георгий Валентинович... неужто это Красин?
Плеханов (глухо): Вполне возможно.
Горький падает, его выносят.
Сцена 3
Кабинет Сталина. Сам Сталин стоит у окна и с гениальной задумчивостью смотрит вдаль. В руке у него трубка. Входит Поскрёбышев.
Поскрёбышев: Товарищ Сталин, к вам товарищ Бухарин.
Сталин: Пусть войдет.
Входит Бухарин.
Бухарин: Здравствуйте, товарищ Сталин.
Сталин: А, Бухарчик! Здравствуй, дорогой. А что ж так официально?
Бухарин (с облегчением): Иосиф, я рад, что ты не сердишься. Давно мы не видались.
Сталин (с тонкой иронией): Сердится на тебя? За что? Я за тобой вины не знаю.
Бухарин: Я... ранее докладывал тебе, Иосиф. Помнишь мою записку? О положении крестьян и НЭПе?
Сталин (улыбаясь в усы): Да, помню.
Бухарин: Согнать крестьян в колхозы - значит разорить их. А прекращенье новой экономической политики - удар по ним же. Крестьянский класс - опора наша. (Спохватившись) Да, пролетарий - политический передовик, я понимаю... Но всё же...
Сталин: Вот видишь, Николай Иванович, ты понимаешь. Так в чём же дело?
Подходит к столу, берёт какую-то бумагу, просматривает её.
Вот, Николай Иванович, здесь сведения по темпам индустриализации. (Не торопясь, подходит к карте Советского Союза). Буду откровенен. Мы явно отстаём от наших планов. Необходимы средства. Финансы. Займы невозможны, нам их не дают, ты в курсе.
Бухарин бледнеет и хочет что-то сказать.
Сталин (повелительно поднимает руку): Молчи! Является ль крестьянский класс союзником в политике для пролетариата? Ты сам сказал, что нет. Теперь подумай, что сделать партия должна? Заветы Ленина тебе известны: экспроприируй экспроприатора! А в наше время - кто экспроприатор? Мерзавец, жирный нэпман, да кулачишка-живоглот, не так ли? Раз так, то мы убъём двух зайцев сразу: обчистим мироедов этих и защитим власть трудового класса, власть партии!
Бухарин (после паузы, собрав все душевные силы): Так что же получается - добили мы буржуев и дворян, экспроприировав их... а средств всё ж не хватает? Теперь настал черёд крестьян? А что потом?
Сталин (пожав плечами): Что за вопрос? Ну что потом - потом бабёнки снова нарожают.
Бухарин (отчаянно): Иосиф Виссарионович, это безрассудно! Да, я понимаю, мы во враждебном окруженьи, весь мир нас жаждет уничтожить, но ведь нельзя же...
Сталин (не слушая, в гениальной задумчивости): А тут ещё евреи!
Бухарин (опешив): Евреи?
Сталин: Да, евреи, но... (хмурится) это не сейчас, потом...
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Подготовьте справку о населённом пункте Биробиджан.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Поскрёбышев выходит. Пауза. Сталин смотрит на карту Советского Союза.
Бухарин (тяжело дыша): Иосиф Виссарионович, так как же?...
Сталин (прерывает, с улыбкой): Бухарчик, запомни: нет эксплуататорского класса - нет проблемы.
Бухарин падает, его выносят.
Сталин медленно подходит к карте мира и водит по ней черенком трубки.
Сталин (задумчиво): В одном Бухарин прав - средств постоянно не хватает. Да, с крестьянством решено. А в будущем откуда брать? Ну что же, следует подумать об экспроприации всех остальных буржуев. Нужна на них дубинка, да, нужна! И крепкая!
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Вызовите товарища Ягоду ко мне. Мне нужны сведения по атомному проекту. И пусть возьмёт с собой досье на тех учёных, он знает их фамилии.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Конец
Захар просыпается и долго смотрит на счетверённую иконку. На его лице странное выражение: "недовольное и даже свирепое, но одновременно грустное и недоумевающее".
которое мыслится единым, всеобщим, безначальным, бесконечным
и противостоит всякому относительному и обусловленному Бытию.
Википедия: Абсолют (философия)
_____________________________
Жизнь наша идет своим чередом.
Пролетел февраль, с зимними праздничными днями: потерявшим свою новизну, но пока еще не надоевшим Днем Св. Валентина, и - дежурно-обязательным праздником армейским, 23 февраля, а попросту – «Мужским днем».
Отпразднован и очередной «Женский день» 8-го марта – как всегда, весь в мимолетных разноцветных тюльпанах и в замерзшей мимозе, осыпающей желтые шарики на снег...
А вчера, 9 марта – была годовщина похорон Сталина.
И – вот оно, привычное действо, повторяющееся уже двенадцатый раз: акция «Две гвоздики для товарища Сталина».
Акция эта широко обсуждалась и в прессе, и в ЖЖ.
Вот пост Алексея Наседкина, с фоторепортажем с места действия: http://nasedkin.livejournal.com/688559.html
Наседкин пишет, в частности: «За последние годы акценты сильно сместились. Если раньше поклоняться Сталину шли ортодоксальные коммунисты и прочие радикалы, то сегодня большую часть пришедших составляет чуть ли не мейнстрим - люди, называющие себя патриотами и государственниками.»
На фото в посте видно, что к могиле Сталина пришло много молодежи, были и дети, приведенные родителями.
И – примечателен общественный фон сегодняшней России, на котором эта акция выделяется, как красная гвоздика – на фоне серого гранита сталинского бюста.
Этот фон – какая-то инстинктивная, не обсуждаемая и безусловная ностальгия по временам Советского Союза.
А Сталин, точнее – его образ, существующий в сознании россиян: непроницаемый, завораживающий, цельный и – да, именно так! – абсолютно всемогущий и абсолютно справедливый – является, увы, феноменом религиозным.
Как сказал М.Я. Вайскопф (доктор философии Иерусалимского университета) в замечательной научно-популярной передаче Александра Гордона «Диалоги», шедшей в 2001 - 2003 годах, на НТВ, в выпуске под названием «Писатель Сталин»:
«… И я полагаю, что в феномене Сталина мы ощутили смрадное и страшное дуновение абсолюта, ибо Сталин есть феномен религиозный. И именно сейчас мы к нему и возвращаемся, … когда мы очутились на континенте, новом для нас, на кромке нового континента, мы называем его третьим тысячелетием…
Я уже упомянул фразу Розанова о том, что смех только пригибает, но не уничтожает. Вот сейчас мы сталкиваемся с этим противодействием. И в поисках религиозной альтернативы, разумеется, многие из нас как-то поневоле интересуются Сталиным.
Ведь он создал потрясающий, уникальный тип религиозного сознания. Это была религия, пронизывающая все поры гигантской страны. Человек жил не просто так, он подчинялся дуновению высших стихий, единой власти, которая казалась ему не от мира сего.
Сталин уникальным образом реализовал в себе идею абсолютного. …
Вот именно это ощущение потрясающей неисчерпанности, непредсказуемости Сталина и в тоже время как бы его укорененность среди нас, оно и вызывает гипноз его личности.
Сталин был сер, сер как мышь, сер как бетон, но эта серость аккумулировалась и в гигантский заряд контрастов, гигантский заряд разнородных потенциалов, той динамики, которая могла обернуться смертью, уничтожением и спасением для страны.
…Он был одновременно и имманентен и трансцендентен нашему миру, он был частью каждого из нас, он был товарищ Сталин, один из членов ЦК, один из членов ВКП (б), и в то же время он был великим кормчим, кем угодно.
То есть в этом смысле он явил собой самую убедительную и в то же время самую отвратительную пародию на абсолют.
Вот благодаря этим своим свойствам он, вероятно, и потряс религиозное сознание».
Я хорошо помню, как мой отец рассказывал о благоговейных причитаниях старух – тогда, в те мартовские дни 1953 года: «Царь, царь умер!»
Да, все повторяется – и по прошествии стольких десятилетий эта дурная российская бесконечность слепой веры, восхвалений, благоговений, беспочвенных иллюзий, надежд, заранее обреченных на полный провал – остается неизменно с нами, единственным нашим Абсолютом, который молчит…
Но – в его молчании мы, очень многие из нас – видим только то, что хотим увидеть…
И - да, да – признайтесь же, наконец, наши «патриоты-государственники», что именно его «пришествия» вы жаждете, его «святой» санкции на сотворение любой мерзости, которая придет вам в голову…
Две гвоздики на его могилу…
Если бы на его могилу упали бы хотя бы по две капли крови его жертв, и жертв его подручных – и лицемеров-приспособленцев, и фанатиков, готовых на любое преступление ради живого бога – тогда вся кремлевская стена, вся Красная площадь оказалась бы залита кровью.
Вот текст, написанный мною еще в августе 2012 года, как «ответ» на нашумевшую тогда статейку Захара Прилепина о Сталине и о «либеральной общественности».
Что же, надо отдать должное Захару: уж что-что, а эти так называемые общественные «современные политические тренды» – он улавливает идеально, да.
Увы, но за прошедшие годы в российских трендах ничего не изменилось.
Историко-политический сон Захара Прилепина или "Кажинный раз на эфтом самом месте!"
Написав письмо товарищу Сталину http://svpressa.ru/society/article/57411/ и помолившись перед счетверённой иконкой Маркса_Энгельса_Ленина_Сталина.jpg, Захар лёг спать. И вот снится ему очень странный сон:
Сцена 1
Кабинет Карла Маркса. Сам Маркс стоит перед окном в думах о крахе капитализма. Входит Фридрих Энгельс.
Энгельс (нерешительно): Вот твоё... пособие, друг мой.
Маркс: Что ж, это кстати. (Небрежно) Благодарю тебя, a friend of mine (Бросает конверт с деньгами на секретер).
Энгельс: Ты знаешь, я вспоминал сегодня... тогда, в Манчестере, мы с Мэри были у рабочих. Ужасные условья жизни! Какие муки, бедный пролетарий!
Маркс (хмуро): Что, совесть мучит?
Энгельс: Но мой друг, если б не я... мой бизнес... ведь тогда твоё творенье - "Капитал", твои идеи... вспомни "Манифест"! Могли б они явиться миру? Нет, пойми, я не в упрёк, но только... у меня сомненья!
Маркс (иронически): Сомненья? У тебя? А как же "Антидюринг"? (С улыбкой хлопает Энгельса по плечу) Нет, дружище! Пора! Шаги истории неумолимы! Недолго живоглотам губить детишек, их матерей! Сыграл свою ты роль и вот - сходи со сцены, буржуа!... (Мечтательно) Да, любезный Фридрих! Я прозреваю битву классов!
Энгельс (с надеждой): Где? Надеюсь не у нас, в Европе? Быть может, где-нибудь... э... восточнее? В России, например?
Маркс (пожав плечами): Россия? Славяне? Нет, дружище, их общество весьма отстало от уровня Европы. Какой там пролетариат - одни крестьяне. Чрез двести лет, быть может. Нет, нет, уверен я - сперва Германия иль Англия, а уж потом... пойдёт всё шире, шире... и вот весь мир очищен пламенем святым и кровью гнусных буржуа. (Поколебавшись) Хотя... нет, нет, уж лучше не в Германии, всё ж родина моя... Пусть лучше Англия...
Маркс подхватывает конверт с деньгами с секретера и выходит в другую комнату. Слышен его весёлый голос: "Женни, детка, по магазинам!".
Энгельс: Наверное, он прав. Но как же странно... сердце рвётся пополам... мой бизнес, бизнес!
Энгельс падает, его выносят.
Сцена 2
Кабинет Горького. Плеханов стоит у окна. Он взволнован и нахмурен. Горький сидит в кресле, задумчиво курит и время от времени выжидательно смотрит на Плеханова.
Горький: Георгий Валентинович, что так сердит Ильич? Что произошло?
Плеханов (со вздохом): Я не знаю... но недавно у нас с ним снова вышел спор. О будущем России. Ильич уверен - революция близка. Моё же мненье... я думаю, что это будет катастрофа для нашей родины.
Горький: Но, быть может, её удастся избежать? Согласитесь, теперешнее положение народа нестерпимо...
Плеханов (с горячностью): Разрушенье общества - а что взамен? Нет, это авантюра!
Слышны шаги. В кабинет быстро входит Ленин.
Ленин (весело, потирая руки): Здравствуйте, товарищи!
Горький: Вы веселы? Я рад. Какие новости?
Ленин: Прекрасные! Да, да! Сейчас мне сообщили. Наш товарищ Красин просто чудо! Смел и умён! Он вновь добыл нам средства на революцию.
Плеханов (иронически): Что, очередная, как говорится, "экса"? И что же он экспроприировал на этот раз? И у кого?
Ленин (с не меньшей иронией): Георгий Валентинович, вы должны, в конце концов, понять, что ограбление буржуя иль помещика - святое наше право! Не говоря уж о проклятом государстве! Все наши действия - на благо пролетарьев. Революция близка, а наша партия...
Плеханов (в сердцах, перебивает): Да, ваша партия! И только ваша! Со всеми вы размежевались! Меньшевики, Бунд, все ваши лучшие друзья, соратники - вы всех прокляли! Где же разнообразье мнений, где демократия? Предвижу я тиранство вашей клики, соединённое с жестокой традицией российской власти, а уж непросвещённый наш народ...
Ленин (не теряя хорошего настроения): Де-ма-го-гия! Трусость, паникерство! Мы ввязались в драку, и отлично! Будем продолжать! А там посмотрим. (С улыбкой) А уж Алексей Максимович нам поможет. Не так ли?
Горький (кашляет и отводит глаза): Кгхм, да...
Ленин идёт к двери, берётся за ручку - и, как будто только сейчас вспомнив что-то, поворачивается к собеседникам.
Ленин: Да, сейчас узнал я: застрелился Савва Тимофеевич Морозов.
Горький: Застрелился! Как! Не может быть! Ужасно... Бедный друг мой...
Ленин открывает дверь и собирается выйти.
Плеханов: Подождите, Владимир Ильич. Как же так? Вы ничего не скажите нам более о Савве Тимофеевиче? Ведь он был благодетель ваш, вся пресса большевистская, "Искра", и другие газеты... Без его поддержки - где б вы были? А та записка для Витте о политических правах народа! А вспомни Баумана!...
Ленин (спокойно, перебивает): Ну, что было, то прошло. Был Савва - будут и другие (иронически) благодетели.
Ленин уходит.
Плеханов: Бог ты мой! (Хватается за голову).
Горький: Георгий Валентинович... неужто это Красин?
Плеханов (глухо): Вполне возможно.
Горький падает, его выносят.
Сцена 3
Кабинет Сталина. Сам Сталин стоит у окна и с гениальной задумчивостью смотрит вдаль. В руке у него трубка. Входит Поскрёбышев.
Поскрёбышев: Товарищ Сталин, к вам товарищ Бухарин.
Сталин: Пусть войдет.
Входит Бухарин.
Бухарин: Здравствуйте, товарищ Сталин.
Сталин: А, Бухарчик! Здравствуй, дорогой. А что ж так официально?
Бухарин (с облегчением): Иосиф, я рад, что ты не сердишься. Давно мы не видались.
Сталин (с тонкой иронией): Сердится на тебя? За что? Я за тобой вины не знаю.
Бухарин: Я... ранее докладывал тебе, Иосиф. Помнишь мою записку? О положении крестьян и НЭПе?
Сталин (улыбаясь в усы): Да, помню.
Бухарин: Согнать крестьян в колхозы - значит разорить их. А прекращенье новой экономической политики - удар по ним же. Крестьянский класс - опора наша. (Спохватившись) Да, пролетарий - политический передовик, я понимаю... Но всё же...
Сталин: Вот видишь, Николай Иванович, ты понимаешь. Так в чём же дело?
Подходит к столу, берёт какую-то бумагу, просматривает её.
Вот, Николай Иванович, здесь сведения по темпам индустриализации. (Не торопясь, подходит к карте Советского Союза). Буду откровенен. Мы явно отстаём от наших планов. Необходимы средства. Финансы. Займы невозможны, нам их не дают, ты в курсе.
Бухарин бледнеет и хочет что-то сказать.
Сталин (повелительно поднимает руку): Молчи! Является ль крестьянский класс союзником в политике для пролетариата? Ты сам сказал, что нет. Теперь подумай, что сделать партия должна? Заветы Ленина тебе известны: экспроприируй экспроприатора! А в наше время - кто экспроприатор? Мерзавец, жирный нэпман, да кулачишка-живоглот, не так ли? Раз так, то мы убъём двух зайцев сразу: обчистим мироедов этих и защитим власть трудового класса, власть партии!
Бухарин (после паузы, собрав все душевные силы): Так что же получается - добили мы буржуев и дворян, экспроприировав их... а средств всё ж не хватает? Теперь настал черёд крестьян? А что потом?
Сталин (пожав плечами): Что за вопрос? Ну что потом - потом бабёнки снова нарожают.
Бухарин (отчаянно): Иосиф Виссарионович, это безрассудно! Да, я понимаю, мы во враждебном окруженьи, весь мир нас жаждет уничтожить, но ведь нельзя же...
Сталин (не слушая, в гениальной задумчивости): А тут ещё евреи!
Бухарин (опешив): Евреи?
Сталин: Да, евреи, но... (хмурится) это не сейчас, потом...
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Подготовьте справку о населённом пункте Биробиджан.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Поскрёбышев выходит. Пауза. Сталин смотрит на карту Советского Союза.
Бухарин (тяжело дыша): Иосиф Виссарионович, так как же?...
Сталин (прерывает, с улыбкой): Бухарчик, запомни: нет эксплуататорского класса - нет проблемы.
Бухарин падает, его выносят.
Сталин медленно подходит к карте мира и водит по ней черенком трубки.
Сталин (задумчиво): В одном Бухарин прав - средств постоянно не хватает. Да, с крестьянством решено. А в будущем откуда брать? Ну что же, следует подумать об экспроприации всех остальных буржуев. Нужна на них дубинка, да, нужна! И крепкая!
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Вызовите товарища Ягоду ко мне. Мне нужны сведения по атомному проекту. И пусть возьмёт с собой досье на тех учёных, он знает их фамилии.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Конец
Захар просыпается и долго смотрит на счетверённую иконку. На его лице странное выражение: "недовольное и даже свирепое, но одновременно грустное и недоумевающее".
no subject
no subject
Говорят, что нельзя требовать от людей более того, на что они способны.
И, тем не менее, я очень расстроена этой чертой россиян, и - не могу так просто "махнуть рукой и не думать" об этом.
Потому что - это недомыслие кончается плохо.
И для соседей России - тоже :(
no subject
no subject
"Власть может принести пользу только тогда, когда властитель воспринимает ее как служение, то есть - как сплошной долг и безоговорочную ответственность, а если видит прежде всего права, это погибель для него самого и трагедия для подвластных" Ярослав Шипов.
no subject
А с Ярославом Шиповым я согласна: да, это трагедия.
Что и было, и есть, к сожалению.